Лишь одна Звезда. Том 1 - Роман Суржиков

– В чем дело?.. – осведомилась миледи. – Вы желаете больше?

– Я спас вам жизнь… – выдавил Джо.

– О, боги. Не ожидала, что придется торговаться. Назовите сумму. Сколько нужно?

– Дело не в деньгах… Я ожидал благодарности…

– В каком смысле? – не поняла Аланис. – Что-то особенное хотите? Драгоценность? Вы же знаете, все осталось в Эвергарде. Да и зачем вам – все равно продадите.

– Нет… Я хочу…

– Чего?

– Благодарности хочу. И уважения. Вот чего.

Глаза миледи сузились.

– Звучит так, будто вы требуете.

– Нет… да! Требую.

– Требуете благодарности?

И вот тут его прорвало.

– Да, черт возьми, требую! Я спас вашу жизнь, миледи. Трижды спас! Вытащил вас из засады под Эвергардом, потом – из замка Блэкмор, потом нашел лекаря, когда вы умирали от раны. Я выполнял все ваши капризы, терпел униженья и насмешки, и все прощал, миледи, поскольку люблю вас. Но, тьма меня сожри, я – не слуга! Не лакей, не дворовой пес, не тряпка, о которую вытирают ноги! Я – благородный, как вы… Пусть не как вы, но во мне – кровь рыцарей, и вы не смеете так обращаться со мною! Да, я из Южного Пути. Не знаю, за что вы презираете путевцев, но это я, путевец, оказался с вами рядом, когда вы умирали. Я – и никто другой! Я вытащил вас со Звезды обратно на землю и не услышал ни слова благодарности. Но вот теперь хочу услышать, и не уйду без этого! Вам ясно, миледи?!

Здоровая щека Аланис налилась румянцем, глаза засияли. Она произнесла очень тихо:

– Итак, вы требуете моей благодарности?

– Вы меня прекрасно поняли.

– И твердо стоите на своем?

– Еще бы.

– Так и быть… Джоакин Ив Ханна с Печального Холма, что в Южном Пути… я дам вам то, чего хотите. Признаю: ваши заслуги предо мною совершенно исключительны. О, да. Вы провели неделю со мной наедине. Наблюдали меня беспомощной и больной, всеми покинутой, жалкой. Слышали, как я стонала от боли, видели слезы на моих глазах, когда не хватало сил терпеть. Замечали, как мой рассудок туманился от хвори, радовались, когда путала дороги. Вы лежали со мною рядом, вдыхали запах гноя, пота и немытых волос. И все равно не побрезговали об… облапать меня, как дворовую девку!

– Миледи… – попытался перебить Джоакин. Она крикнула, привстав на локтях:

– Молчите! Ваши потные лапы – далеко не самое худшее! Вы не понимаете, вот что хуже всего! Вы смотрели, как низко я упала, какою жалкою сделалась! Видели, что стало с моим лицом! Были рядом, когда мне принесли… личинок! Вы наблюдали, как герцогиня Аланис Альмера превращалась в кусок безмозглой отвратной гниющей плоти. Неужели вам невдомек, насколько это унизительно?!

– Миледи!..

– Я сгорела бы от стыда, если бы даже родной брат или любимый отец увидел меня такою. Но вы!.. Показаться в таком состоянии… вам?! Да лучше бы меня заставили ходить перед вами голой, прислуживать, чистить сапоги, стоя на коленях! Даже это я снесла бы легче!

Она перевела дух.

– Но вам все мало. Не довольно той близости, в какой мы вынужденно оказались. Недостаточно знания моих самых омерзительных секретов. Все хотите залезть повыше, наступив мне на шею! Низкий, жалкий человечек! Каким же нужно быть ничтожным, чтобы так поступать! Но я благодарю вас. Благодарю за то, что подвернулись рядом, когда погибали все, кто мне дорог. Благодарю за гнедую кобылу, которую вы спасали, пока мои рыцари защищали меня. За редьку. За вшивое логово бродяги, с которым мне довелось познакомиться. За грабеж, с каким вы не справились без моей помощи. За комплименты, звучащие так унизительно из ваших уст. За мои капризы, которые носите в памяти и предъявляете к оплате, будто вексель… А в особенности благодарю за ваш любовный пыл. За то, как умело вы подчеркнули мое падение. За глубочайшее презрение, что вызвали во мне той ночью. Видите ли, Джоакин Ив Ханна, не будь мне столь мерзко умирать в ваших объятиях… пожалуй, я не встретила бы рассвета. Так что вы правы: я обязана вам жизнью. И никогда, никогда этого не забуду.

Джоакин почти не видел ее – до того потемнело в глазах. Гнев и обида свели челюсти мертвой хваткой. А когда он смог расцепить их, то выхаркнул, будто комок слизи:

– Раз я так плох, обойдешься одна!

И вышел прочь.

Несколько часов он просидел у себя, раздираемый изнутри. Думал ворваться к ней и наорать, выпалить в лицо, выплеснуть, вывернуть. И в то же время – сидел, не двигаясь, ожидал: нет уж, пусть сама пошлет за ним, пусть просит прощения, умоляет остаться! А тогда еще посмотрим, останусь я или нет!

Но начало темнеть, и она все не присылала, и он подался в госпиталь.

– Нельзя к ней, она спит, – сказал брат-лекарь.

– Ах, спит?!

– Ну, да, спит…

– Спит себе спокойно! Плевать ей! Ну и пропади пропадом!

Он схватил свои вещи, кое-как оседлал гнедую и к ночи покинул монастырь.

Начало октября 1774г. от Сошествия

Уэймар (графство Шейланд)

В событиях прошлого вечера имелась странность.

Не будь ее, Мира посвятила бы день одному лишь самоуничижению. Мерила бы шагами комнату в башне, кусала губы, звала себя дурой, доверчивой идиоткой. Говорила: как глупо, как не вовремя! Три дня пути через Альмеру – отчего она не попыталась бежать там? С нею были Инжи и Эф, и еще двадцать человек охраны, но все же обхитрить их проще, чем выбраться из крепости, набитой людьми! А если уж дала привезти себя в Уэймар, то почему кинулась бежать так опрометчиво – без подготовки, без расчета? Дурное несдержанное дитя! Вспыхнула, рванулась напропалую… А шанса для второй, продуманной попытки уже не будет: все, кто охраняют ее, теперь настороже. Она изгрызла и возненавидела бы себя, как в первые недели монастыря, и грешным делом даже пожалела бы, что не выпила тот отравленный кофе…

Но к счастью, в минувших событиях имелась странность. Незамеченная сразу, она тем больше притягивала внимание со временем.

«Мы ожидаем графа Виттора, ваше высочество. Отбыли из Клыка Медведя в Фаунтерру согласно приказу его величества. Прошли вверх по Торрею и сделали остановку в Уэймаре. Мы явились бы ко двору уже неделю назад, если бы не… эээ… гостеприимство Виттора Шейланда.»

Речь старого Элиаса Нортвуда запомнилась Мире дословно, что позволяло теперь обдумать ее. И чем больше девушка думала, тем больше понимала: старый граф пытался перед нею оправдаться. Не за то, что сделала с Мирой его жена, а за задержку в пути – вот что самое забавное! Граф говорил так, будто Мира – действительно невеста Адриана. Обращаясь к ней, Элиас Нортвуд словно обращался к самому императору: простите, мол, ваше величество, мы спешим к вам изо всех сил, но подлец Шейланд задерживает.